В войну взрослеют рано...
– Михаил Леонидович, вы были ребенком, когда началась Великая Отечественная война. Как повлияла она на вашу жизнь?
– Отца забрали на фронт в 1941 году. Мне было тогда неполных 14 лет. После эвакуации мы с матерью оказались в Уфе. Я остался за старшего: помогать надо было и беременной матери, и младшему братишке. Жили мы тогда у дальних родственников. Я пошел работать на кабельный завод, вывезенный из Украины. Три года стоял у мотально-переплетного станка – мы производили кабель для самолетов и танков. Именно тогда я последний раз увидел отца. Он получил ранение в легкое, пуля прошла навылет. Полтора месяца он провел в уфимском госпитале, рядом с семьей. Каким-то образом смог добиться того, чтобы оказаться с нами.
Помню, как мы снова провожали его на фронт. Мы оказались единственными провожающими, другие солдаты лечились вдали от своих родных. Отец отдал нам практически все свои личные вещи: теплые портянки, сухари, консервы, валенки, – все, что у него было. А через четыре месяца пришла похоронка. И я загорелся еще большим желанием пойти на фронт. Несколько раз пытался прорваться туда самостоятельно – прятался в поездах и надеялся оказаться среди солдат. Естественно, ловили и возвращали назад…
Быть офицером
– Война к вашему совершеннолетию уже закончилась. Вы учились в танковом училище. Был ли это сознательный выбор или таково стечение обстоятельств?
– Случайностью это назвать нельзя. Мы с товарищем договорились: поступаем либо в артиллерийское, либо в танковое командное училище. В городке Хмельницкий набирали курсантов в танковые командные войска. Это в 1946-ом году предрешило мою судьбу.
О своем выборе я никогда не жалел, тем более что армейская жизнь сложилась достаточно удачно. Не все курсанты дослуживаются до командира части, мне же это удалось. Не всем везет объездить столько стран, сколько довелось повидать мне. Не все, наконец, просто дожили до моих лет.
– Это правда, что, еще будучи курсантом, вам пришлось побывать в «горячих» точках?
– Действительно, во время учебы наш курсантский батальон послали на помощь спецподразделениям, принимающим участие в уничтожении бандеровских группировок на Западной Украине. Нашей задачей было оцепить лесной массив, где проводилась спецоперация по уничтожению бандеровских схоронов. Тогда я впервые применил оружие и первый раз столкнулся с войной лицом к лицу.
Чемодан, вокзал, Германия
– Михаил Леонидович, в каких странах вам довелось побывать?
– В моей молодости, в Хмельницком, мечтой всех курсантов было попасть на службу за границу. И за Отечество постоять, и мир посмотреть. Нас, 25 молодых лейтенантов, окончивших военное училище по первому разряду, направили в Германию в составе группы советских оккупационных войск. Первым пунктом назначения стал город Нойштрелиц на севере страны. Эмоции, помню, просто зашкаливали!
Мы, офицеры, сначала жили на частных квартирах. Затем нас переселили в жилой городок, где раньше квартировали офицеры Гудериановской танковой дивизии. Условия размещения были удивительными: двухкомнатные помещения с электроплитами, душем, кухнями. Законопослушные немцы относились к нам замечательно. Так уж заложено в их характере: их победили, и они безропотно подчинились судьбе. В то же время царила строжайшая дисциплина. Не допускалось никаких личных контактов с населением, шли постоянные проверки. Действовала и контрразведка: подозрения в шпионаже тогда возникали порой на ровном месте.
Были, конечно, среди немцев и недовольные. Что случилось в итоге, можно прочитать в учебниках по истории. Тот самый день «X» – 17 июня 1953 года, когда поднялась немецкая демонстрация против уплаты контрибуции и оккупации. Я хорошо это помню. Набережная Штральзунд на острове Рюген. Народ наступает на наши танки. Мы включаем первую скорость, орудия и пулеметы подняты вверх. Толпа отступает. К несчастью, нашелся провокатор – один из немцев выстрелил в нашего механика, попал в голову. Сложнейшая задача для командира полка – что делать?! Он долго раздумывал и, наконец, дал команду выпустить залп в небо. После чего демонстранты разошлись. Позже подобное случилось в Берлине. И закончилось более плачевно – нашим солдатам пришлось стрелять в мятежников. Заметим, немцев подстрекали на бунты иммигранты из других стран. Сами бы они на это не пошли.
Территория Германии тогда была разделена между войсками союзных стран. Восточная была занята нами, на западе обосновались французы, англичане и американцы. Удивительно, но тогда не было никаких границ! От нас на запад можно было проехать даже на метро. За порядком следили лишь патрули – своеобразный тип военной комендатуры, когда в одной машине сидели офицеры из четырех стран-союзников. Мы называли это «сердца четырех».
Всем нашим офицерам хотелось посмотреть на Берлин. Добраться туда было нетрудно. Смельчаки переодевались в гражданскую форму и отправлялись на поездах в другие страны! Я лично знал соотечественника, который таким образом ухитрился даже съездить в Париж. Пожалуй, у меня тоже была такая возможность, но я ею не воспользовался. Не хотелось рисковать своим именем и офицерским званием. Ведь тех, кого ловили, тотчас возвращали в Союз и увольняли из армии. Зато побывал в Польше, куда меня отправили на месяц в командировку. Как автолюбитель, не могу не отметить: уже тогда в Германии были замечательные дороги.
Срочно нужен репетитор!
– После Германии в вашей жизни произошло еще одно значимое событие – свадьба. Как и где вы повстречали будущую жену?
– В 1954 году, отслужив свой срок в Германии, я снова попал в Хмельницкий. Свою будущую жену Анну Петровну Лебедь впервые увидел на улице и, как зачарованный, пошел следом. Так и оказался в местной школе, где узнал, что прекрасная незнакомка закончила Киевский госуниверситет и получила сюда назначение преподавать иностранные языки. Как познакомиться поближе?! На ум пришла «легенда» – я поступаю в академию, и мне срочно нужен репетитор по английскому. В результате… мы поженились через неделю!
Семейная идиллия тогда продолжалась всего пару лет. Октябрь 1956 года стал началом новой страницы в моей жизни. Наш полк подняли по тревоге и отправили в Венгрию. Мы, офицеры, сразу почувствовали, что это не учебная тревога, произошло что-то серьезное. Снова вокзал и прощание с молодой женой... Тогда я уже был командиром танковой роты.
«Горячая» Венгрия
– А потом узнали, что вас направили в Венгрию для участия в боевых действиях против мятежников.
– Это тяжелые воспоминания. Они до сих пор преследуют меня – настолько пропитался я атмосферой той поры.
Нас довезли до Чопа – крайней точки Западной Украины, границы с Венгрией. Там стояли два дня, ждали пополнение из молодых солдат. Надо было продвинуться до Будапешта больше 500 км. Выдали карты местности. До сих пор их хорошо помню: Буду и Пешт (две части венгерской столицы) соединяли через Дунай девять мостов. Положение было серьезное. Оно усугублялось тем, что часть венгерской армии в тот момент перешла на сторону повстанцев, выступивших против коммунистической идеологии.
Моя задача была подойти к одному из мостов и оттеснить повстанцев, захватить важные для наших дальнейших действий пункты. Двигались мы по асфальту. Я довел свою роту до окраины Будапешта. Дальше повел строго по карте, но ориентироваться было очень трудно. Узкие улицы практически закрыли возможность для маневров, разворачивать роту приходилось подолгу. В результате случилась трагедия. В нашем полку оказалась зенитная батарея. Она тянулась за вторым танковым батальоном. Мятежники забросали ее – бесполезную в городских стенах и совершенно неповоротливую – гранатами и бутылками с зажигательной смесью. Почти вся батарея на наших глазах погибла, и мы ничем не могли помочь своим товарищам.
Много погибло и наших пехотинцев, сопровождавших танки. Они либо передвигались под их прикрытием, либо какое-то время ехали на броне, но не имели радиосвязи с экипажами, а потому не могли координировать с танкистами свои действия и представляли собой живые мишени для спрятавшихся за стенами зданий повстанцев.
Мне часто снится еще один момент. Я должен был найти проход к мосту, но уперся в тупик. Чтобы довести танки до заданного пункта, пришлось ехать по железнодорожной насыпи. И вдруг один из танков провалился под рельсы. Требовалось быстро принять решение. Мы рискнули оставить в том месте два танка с тросами. С их помощью оставшиеся экипажи сначала вытянули провалившийся танк, а потом догнали нашу продвинувшуюся вперед группу.
Танкистам выдали с собой только консервы и по два мешка сухарей. Также в каждом танке было по две двухлитровых фляги воды. Она быстро кончалась. Пить хотелось невыносимо. Чтобы утолить жажду, надо было пробираться с флягами к Дунаю. Миссия для самых отважных, ибо берег простреливался. Сколько ранений получили тогда наши солдаты, не сосчитать. Хорошо, что мой экипаж Бог миловал.
– Много было потерь?
– Немало, в том числе досадных. Получилось так, что часть наших солдат была на танках старого образца Т-34, переброшенных из Румынии, такие же были и у венгерских повстанцев. Не имея опознавательных знаков, наши нередко палили по своим. Снова кровь и ненужные смерти…
Стрельба продолжалась до середины ноября 1956 года. А потом, после подавления восстания, мою роту полностью оставили в Венгрии. Должны были дать отдых, но в итоге пришлось продолжить службу.
Венгры не могли примириться с поражением, на улицах на офицеров шла порой настоящая охота. Но судьба подарила и удачу – нам понадобились учителя для начальной школы в полку, которых решили набрать из числа офицерских жен. А супруга моя – специалист по иностранным языкам. В общем, мне дали краткосрочный отпуск, и я привез жену в часть. Ее назначили директором школы. Также она была нештатным переводчиком, быстро освоила венгерский язык.
В Венгрии мы жили до 1961 года. Я дослужился до замкомбата.
Из танка – в автомобиль
– Как оказались в Йошкар-Оле и почему здесь остались?
– В республику я впервые попал в 1969 году, когда был назначен командиром отдельной воинской автомобильной части. Под моим руководством оказалось около пятисот машин. Несколько лет мы обеспечивали перевозки, связанные со строительством ракетных точек и дорог в Новоторъяльском, Сернурском, Куженерском районах. В то же время я был назначен нештатным инспектором ВАИ – военной автоинспекции.
Далее была передислокация в Забайкальский военный округ. Двинулись эшелоном в Братск. Нас поселили в лесу, был создан военный городок. Задача ставилась серьезная: обеспечить защиту стратегически важной для страны Братской ГЭС. Мои лесовозы пробивали лес и прокладывали дороги. Так до конца 1973-го мы с семьей жили в Братске.
А после завершения военной службы мне предоставили выбор. Мог уехать на Украину. Там поставили бы на учет и через три-четыре года дали бы квартиру. В Йошкар-Оле же нас ждала готовая трехкомнатная квартира, что и определило наш выбор.
Мы организовали Марийское отделение Всероссийского общества автомобилистов. Сначала я был там заместителем, позже председателем. До 2005 года руководил этим обществом. Проработал там тридцать лет.
Когда работа в радость
– Расскажите, пожалуйста, о других ваших увлечениях.
– Люблю читать. Все, что касается машин, – техническую литературу, журналы «За рулем», «Клаксон». Из художественной литературы предпочитаю историческую литературу, творчество Некрасова, Эдуарда Тополя (есть полное собрание сочинений).
К спорту приучили в армии. Очень любил плавание, особенно на озере Кичиер. Каждый год мы с Анной Петровной старались найти время и возможность туда съездить.
– Что помогало вам, преодолевая трудности, оставаться оптимистом? Ваш жизненный девиз?
– Выручали трудолюбие и вера в лучшее. Работа всегда была источником моего счастья, тем более что это была благодарная работа – работа на благо общества.
Девиз мой простой: «Что отдал – то твое». Все в жизни возвращается. Чем больше пользы принесешь другим, тем счастливей будешь сам.
