"Все упирается в талант"

37-й Московский Международный кинофестиваль: раздача слонов и послевкусие

«Серебряного Георгия» прижимали к груди, ставили на ладонь малахитовым постаментом и фиксировали на все, что фиксирует. Ажиотаж – традиция фестивалей. Призер сияет, журналист прилипает к звезде с вопросами, проникающими за ее сияние. В лучшем случае звезда и журналист, понимая свои задачи, совместно делают нечто для оптимизации общей жизни в нашей стране. 

37-й Московский Международный кинофестиваль: раздача слонов и послевкусие
«Лузеры». Реж. Ивайло Христов

В советское время на это был «госзаказ» – создать оптимистическую картину для трудового общества. Сегодня ММКФ скорее учебно-познавательный процесс. Для кинематографистов – «праздник урожая», достойное окончание экзаменационной сессии: они угощают друг друга, критиков и зрителей плодами своего труда и радуются, что сдали на четверки-пятерки. С точки зрения политиков, киношники делают кино (или должны делать) в рамках служебного задания или из профессионального азарта, «преимущественно без какой-либо ориентации на награды» (Владимир Жириновский, на красной дорожке 37-го ММКФ, 26 июня 2015 г.). С точки зрения профессионалов, в России кино в основном «приходится делать на коленке», потому что единая государственная киноиндустрия, инфраструктура, система финансирования за тридцать лет после развала СССР так и не возродилась (Юрий Арабов, пресс-конференция съемочной группы фильма «Орлеан» в пресс-центре 37 ММКФ 22 июня). И скоро кино как коллективное искусство вымрет или переродится. Собственно, оно уже находится на грани.

"Такси". Реж. Джафар Панахи

А с точки зрения кинокритиков и главного жюри, кино не прекращается никогда. Оно живет, даже когда в титрах вместо имен операторов приходится ставить «Аноним» (фильм Джошуа Оппенгеймера «Взгляд тишины» (Дания, Индонезия, Норвегия, Великобритания). Когда невозможно снимать кинокамерой («Гонка на вымирание», реж. Луи Сайхойос (США). Когда автору запрещено снимать кино («Такси» Джафара Панахи (Иран)). Даже в разваленной «по самое не могу» Болгарии настоящее кино продолжает быть, о чем и говорит «Золотой Георгий», присужденный фильму «Лузеры» режиссера Ивайло Христова. Помимо основного, фильм получил еще приз жюри Федерации киноклубов России «За пронзительность отражения темы взросления» и «Слона» жюри Российской кинокритики. Киноведы назвали фильм «невероятно стильной, блистательной работой во всех составляющих, включая саунд-трек к фильму в исполнении группы «Кислород». Председатель жюри Андрей Шемякин при вручении премии сказал: «Мы существуем в системе кризиса уже тридцать лет. Сегодняшние фильмы, возможно, со временем станут предметом более серьезного анализа. Но… мы – за то, чтобы перестать тягаться с прошлым, просто его отпустить и принять то новое, которое появилось, таким, какое оно есть. У фильма «Лузеры» есть в этом смысле потрясающее начало!» Андрей Шемякин назвал это парадоксальное чувство «повторением непройденного».

После церемонии закрытия, когда все уже вышли из фойе, журналисты обступили элегантного мачо с грустными выразительными глазами. Это и был постановщик «Лузеров» Ивайло Христов, известный болгарский актер и театральный педагог. Сразу после показа фильма в «Октябре» он улетел в Болгарию (фестиваль оплачивает участникам конкурса гостиницу только четыре дня). Он не дрогнул, когда в день закрытия подряд пошли награды от жюри общественных организаций, и только когда на заключительной церемонии стало известно, что «Золотой Георгий» присудили его фильму, режиссер сел в самолет и прилетел в Москву. Может быть, «победные» режиссеры и отличаются от прочих умением до конца сохранять образ наилучшего исхода дела? Под этим скрытым девизом, видимо, и прошел и весь нынешний фестиваль. В этом его урок.

В документальном конкурсе «Серебряного Георгия» получил вестерн «Земля карателей» (реж. Мэттью Хейнеман, Мексика) – о войне виджеланте, то есть преследующих виноватых в обход правовых процедур лиц, обвиняемых, но не получивших достойного наказания) с международными наркокартелями и наркотрафиком по ту и эту сторону границы Мексики-США. Режиссер влез с камерой в ситуации и материалы, опасные для жизни, снял реальные действия реальных людей там, где закон «не работает». Если бы он хоть на минуту усомнился в позитивности результата съемок для общества, он не смог бы осуществить проект.

Люди рискуют, живя на планете. Об этом документальный фильм Луи Сайхойоса «Гонка на вымирание» (США). Он не получил призов фестиваля, смонтирован в обычной эстетике канала «Дискавери», рассчитан именно на массовый показ и стал заметным явлением на фестивале. В съемках использовались все доступные американцам средства съемки, от больших камер до пуговичных Благодаря им мы видим, как жители Юго-Восточной Азии и Китая тоннами вырезают и сушат на продажу плавники акул, жабры «морского дьявола», якобы исцеляющие от атипичной пневмонии. Огромные крыши-сушилки подпольных китайских фабрик производительностью 2000 плавников в день тут же делают «акулий жир». Мы слышим, как кричат животные, когда их изуродованные тела бросают обратно в море, а они не могут плыть и обречены на смерть. Их голоса слышны на высоких частотах по всему океану, – и где-то в Чили из сострадания и от ужаса на берег выбрасываются сотни китов, исчезают целые виды морских животных, птиц, рыб. Планета поет день и ночь, но мы слышим только себя. Маленькая птичка поет на ветке и ждет отклика самочки. Аппаратура фиксирует звуковую дорожку ее голоса, но дальше комментарий: «Этот самец никогда не услышит ответа, потому что на всей планете не осталось ни одной женской особи этого вида». Мы видим стол, на котором с бирочкой на лапках лежат последние птахи этого вида, умершие в специальном «трейлере-хосписе», где последним представителям видов всего мира созданы идеальные условия существования. Клонировать их пока бесполезно: нет среды для их обитания. Океан превращается в кислоту, разъедает плавники рыб, морские раковины, коралловые рифы. Вырабатываемый рогатым скотом метан вызвал глобальное потепление, а тающий лед Антарктики добавляет новые кубометры вмерзшего метана. Остановить процесс, по мнению авторов фильма, можно сокращением поголовья крупного рогатого скота и транспорта, тотального перехода на вегетарианство. Режиссер-веган считает: спасение планеты надо начинать с себя. Отснятыми материалами съемочная группа добилась закрытия шести из семи подпольных «акульих» фабрик в Китае и решения Совета ЕС об официальном запрещении промысла в мировом океане «морского дьявола» и голубого кита. Скрытый конфликт фильма в том, что население Восточного Индокитая ничем, кроме как океаном, прокормить невозможно, земледелием эти люди заниматься не умеют. Оператор невольно акцентирует внимание на белых здоровых зубах ежедневно поедающих массы протеина, добытого гарпуном с лодок. Люди с такими зубами вряд ли согласятся выращивать салат под Челябинском... (За свой первый фильм в таком режиме «Бухта», режиссер получил «Оскар» и 70 международных наград).

"Росита". Реж. Фредерикке Аспек

Индокитайцы воруют семгу и с датских рыбозаводов. Это проходит вторым планом в фильме «Росита» (Дания). Режиссер Фредерикке Аспек показала только пластику бега ворующих рыбу – она узнаваема. Огромная диаспора южных людей в маленьком приморском датском городе проводит шумные вечеринки, предлагает своих невест местным мужчинам, сочетается браками с местными жителями, перевозит своих детей с родины. Так сегодня происходит передислокация народов. «Серебряный Георгий» за лучшую режиссерскую работу. Она действительно идеальна и точна - в целом, в деталях, в психологической проработке сцен. Старому рабочему с рыбной фабрики привезли «невесту из Гонконга» вместо умершей два года назад жены. Взрослый сын рабочего и невеста влюбляются друг в друга. Но восточная женщина выходит за старика, который разрешил привезти ее собственного сына, якобы из Юго-Восточной Азии. Хотя не факт, что этот сын уже не в Дании, – ведь диаспора «восточных людей» в городе, как мы видим, довольно обширная и активная. «Саспенс» от встречи с «чужим» остается внутри этой семьи (и страны), как бомба замедленного действия. Триллер внутри жизненной истории. Никто никого не скидывает с башни, но «источник зла» вездесущ, неопределим, неагрессивен, поэтому бороться с ним невозможно, а бежать бессмысленно.

"Арвентур". Реж. Ирина Евтеева

Путешествие в чужой мир более оптимистично: всегда есть надежда на неограниченность и благоприятность мира впереди. Человек идет всю жизнь, пребывая в состоянии любви и постоянного узнавания. Отчасти об этом картина Ирины Евтеевой «Арвентур» (Россия) (Спецприз жюри «Серебряный Георгий», «Специальное упоминание» жюри российской кинокритики, приз жюри NETPAC (азиатских кинокритиков). Две новеллы Александра Грина «Фанданго» и «Тайна морского пейзажа» (по даосской притче о китайском художнике и императоре, который казнил мастера за то, что действительность оказалась не так прекрасна, как его картины). Культурные контексты, смыслы глубокие, как притча. В фильме нет «голливудского» экшна. Это принципиально другой мир. Частота и скорость кадров постоянно меняются, мизансцены статичны, много лестниц, арок, дверей… Лица актеров (Леонид Мозговой, Сергей Дрейден, Владимир Кошевой в роли Александра Грина, в роли «проводника» в мир Арвентура выступает балетмейстер Владимир Аджамов) – постепенно становятся материалом для фантазии некоего Художника, их движения теряют фазы, замедляются, появляется странное мерцание материалов. Они как бы светятся изнутри, патина на лицах, как на картинах старых мастеров. Весь реальный первый план действия (одна из сцен «Фанданго» – распределение продуктовой гуманитарной «испанской» помощи в Доме ученых в Петрограде в 1921 году) прорисовывается постановщиком фильма вручную и постепенно задвигается на второй план ради яркого, щедрого, полного движения мира, который существует параллельно с нашим несчастным миром, но выход доступен только верящим в него. Эта вера монтирует сугробы и мосты из гранита – с пальмами Каира, танцующими на снегу журавлями, роскошным хвостом павлина, прекрасными интерьерами с видом на море, садами. Но это не «мультик», не компьютерная графика, а феерический ручной труд, почти в традициях древнего Китая: красками, материалами, подсветкой. В «Фанданго» самим Грином с первой строчки: «Зимой, когда от холода тускнеет лицо...» – задается «оптика» (взгляд) человека-художника. А Ирина Евтеева делает этот мир доступным всем, на огромном экране, во всех немыслимых феерически подвижных цветах и свете! Продюсер и композитор фильма Андрей Сигле признается, что именно эта безудержная феерическая красота изображения покорили его в работе Евтеевой, давно признанной уникальным кино-мастером. Казненный императором художник, уходя в свой собственный пейзаж, говорит ученику, идущему в лодку следом : «А я не знал, что в картине столько воды, что можно утопить императора!» Говорит он это не с сожалением, а с восхищением…

«Дорога» Раны Салем (Ливан) смотрелась большом экране статично, как икона или постер на белой стене, – это тоже было знаково. Женщина и мужчина в городе готовили еду, ходили в бар. Женщина поливала цветы на балконе, фотографировалась. Мужчина где-то кормил кур. Параллельно они вспоминали дом, где их ждут где-то отец и мать, которые на экране еще молоды, изящны, но в черном. Мужчина и женщина мылись, расчесывали, стригли волосы, садились в машину (возможно, только мысленно) и ехали в дом своего детства, в ту цветочную аллею вдоль забора, где ходит черная собака, а у дома растет большая акация. Где-то их ждут красивый молодой отец, одетый парадно и старомодно, и красивая молодая мать. Она откроет двери на веранду и даст постель, если будет ночь, а если приехать днем, можно лежать под огромными деревьями, на листьях... Но дорога слишком долгая: отец снял смокинг, затем рубашку, все это аккуратно положил на кровать, подумав, свернул все вместе с простыней и покрывалом и, взяв под мышку, вышел из кадра – то есть умер (унес постель). И вот, эти двое доезжают до дома на краю пропасти – а от дома ничего не осталось кроме стен, сухое дерево валяется в овраге. И они в ужасе возвращаются в город. Или не уезжали никуда, а просто подумали, что так будет, ужаснулись и – сменили картину на стене на веселенький городской пейзажик. Фильм требует понимания происходящего только через изображение. Это и есть «киноязык». Председатель жюри ФИПРЕССИ (Международной федерации кинокритиков), вручая приз режиссеру фильма (дебютанту) и исполнительнице главной роли Ране Салем, пояснила свой выбор: «Нам нравится, что фильм без диалогов на всем протяжении держит саспенс чисто кинематографическими средствами изображения». Некоторые журналисты ее не поняли. Оказывается, журналисты в основной массе не понимают язык изображения и ассоциативной связи между кадрами (тот есть собственно языка кино!), им нужен «абзац» и «информационный повод», чтобы включаться, чего нет при напряженном ассоциативном монтаже и отсутствии резких движений на экране. На то и фестиваль, чтобы учиться! Член отборочной комиссии Основного конкурса киновед Марина Торопыгина предупредила: «Настоящий критик никогда не выйдет из зала до окончания картины, даже если фильм ему не нравится. Ведь в таком случае он не сможет составить собственного суждения о картине». Да, что позволено Квентину Тарантино, не дозволено быку.

"Орлеан". Реж. Андрей Прошкин

С фильма «Орлеан» Андрея Прошкина не ушел никто! На всех трех фестивальных сеансах народ стоял до входных дверей. В особо «кислотных» моментах некоторые складывались пополам, не выдерживая противоречивости эмоций. Китч-гротеск про нашу российскую «жись», на котором настаивают сценарист Юрий Арабов и постановщик фильма, не вызывал в зале смеха, хотя подчеркнуто комичен через яркость интерьеров, причесок, костюмов, игру актеров. Художник Юрий Карасик сделал невозможное, чтобы превратить город Щелкино у Феодосии в дикое место, море – в степь на краю света, вырвать героев из серой заурядности цементного города: красный унитаз и зеленые батареи больницы в сочетании с лиловыми колготками и безумными париками парикмахерши Лидки сделали героиню звездой (Елена Лядова получила за роль «Серебряного Георгия»). Блистательный Виктор Сухоруков (Экзекутор) играл супер-изобретательно, с перевоплощениями, переодеваниями, но иногда переходил в жесткую сатиру. Острие сатиры при этом направлялось непонятно куда. И зритель, не успевая закрыть рот, запутывался в эмоциях. В этой путанице, возможно, кроется ахиллесова пята восприятия фильма. Идеальна сцена появления Экзекутора в образе Сантехника, его глубокая интеллигентность в сочетании с портянками и крашеными ногтями на ногах. Пластика, голос актера приобретают трогательную «калягинскую» теплоту, но от нее мороз по коже! Хочется продолжения в том же духе: через жесты, взгляды вскользь, сбоку, со спины, с ног. Но крупные планы разрушают ауру персонажа, выпячивая личность актера. Весь фильм ему не хватает черных очков Сантехника...

Вот Следователь (Виталий Хаев) кается атеисту Хирургу (Олег Ягодин), что, будучи «антисемитом», прочитал еврейскую газету и принял учение о Мойшахе, который придет карать грешников. Мы узнаем, что исходным событием происходящего является какая-то статья. Возникает короткий животный смех на знакомое по песням Высоцкого слово. И тут же подавляется, и с этим подавлением комическое «дохнет окончательно»: включаются «культурные коды», «контексты». А с появлением Иллюзиониста (Тимофей Трибунцов) гротеск уходит в трагический. Сцена с кровавым перепиливанием человека на подиуме цирка и возглас Иллюзиониста: «Орлеан! Идущий на смерть приветствует тебя!» – и его средневековые объятия с жертвой, с последующей грубой материальностью двух кровавых ящиков с остатками только что живого человека перевесили все. Дальше – только потоп. Булгаков в своем романе, подражая «Графу Монте-Кристо» Дюма, в подобном месте накрыл город страшной грозой. В «Орлеане» героям дается время для покаяния и принесения искупительных жертв. Невероятный саундтрек британской панк-группы «Tiger Lillies» придает финальной сцене бури и всей картине космическую красоту и величие. Фильм, при всех его «местах», оставляет удивительно долгое и приятное послевкусие, как дорогое вино. Это еще на стадии сценария предчувствовал продюсер фильма Игорь Мишин. Английское название картины – «Orleans» – можно перевести и как «орлеанцы». Фильм-китч, зеркало-багуа для нашей страны и, конечно, будет вызывать скрытую негативную реакцию, пока продюсер не сформулирует для него иную «стратегическую ситуацию». Ведь, напоминаем, кто-то должен держать в голове непоколебимый образ будущей победы! И тут, действительно, «Все упирается в талант» (Никита Михалков на заключительном брифинге).

…Разъезд гостей и участников. Ирина Евтеева, привычная к международным наградам («Серебряный Лев Святого Марка» на Венецианском кинофестивале (2002) за фильм «Клоун» с Вячеславом Полуниным, Премия Российской Киноакадемии «Золотой орел» за фильм «Маленькие трагедии» (2010), тихо взмолилась перед камерами: «Простите, я устала…» И дала подержать «Серебряного Георгия» за фильм «Арвентур» исполнителю роли Александра Грина, молодому актеру Владимиру Кошевому. Подбежало ответственное лицо с фирменным пакетом: «Ирина Евгеньевна! Немедленно спрячьте приз, он уже пошел по рукам! Вы его потом не найдете!» – и лично погрузило серебряную колонну на малахитовом постаменте в бордовую коробку.

Программного директора 37-го ММКФ Кирилла Разлогова осаждали молодые журналистки с розовыми диктофонами. Мэтр стоял, крепко сцепив руки сзади, пошевеливая белыми пальцами.

Продюсер фильма «Орлеан» Игорь Мишин расписался «кровью» красной пасты на моем экземпляре буклета к фильму: «Много кино Хорошего!»

Президент 37-го Московского Международного кинофестиваля Никита Михалков вышел на крыльцо «России» и посмотрел на Москву. Было около десяти вечера, в небе собирались тучи. Никто не знал, что чудовищный «орлеанский» ливень через час накроет вечный город. 

Что еще почитать

В регионах

Новости региона

Все новости

Новости

Самое читаемое

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру